Об основании города Обояни
Опубликовал: Редакция
Автор публикации: И.П. Бабин, М.М. Озеров, В.М. Сляднев
Источник: Научно-исторический журнал «Курский край» № 5 (133), Издание Курского областного краеведческого общества, Курск, 2011 г.
Дата публикации: 18.02.2014
Рейтинг: 12
Просмотров: 10006

Из имеющихся архивных документов известно, что на месте современного города Обоянь до середины XVII века находилось Обоянское городище (1). В первой половине XVII века, когда Московское государство начало укреплять южные границы своих владений, в этой стороне ведется строительство многочисленных сторожевых городков. Летом 1638 года служилые люди, державшие разъезды между Курском и Белгородом, обратились в Москву к царю Михаилу Федоровичу с челобитной о строительстве жилого города на Обоянском городище при устье речки Обоянки, впадающей в Псел. Белгородский воевода князь Петр Дмитриевич Пожарский 7 июля 1638 года, при своей отписке в Москву, прислал в Разрядной приказ и эту челобитную: «... бьют челом холопи твои, розных гарадов курченя и белагародцы, детишки боярския, и казаки, и стрельцы, и всякия служивыя люди. Милостивый Государь (п.т.), пожалуй нас, холопей сваих, вели Государь, горад строить меж Курска и Белгорада на полавинах - от Курска шестьдесят верст, а от Белагорода шестьдесят жа верст, на усть речки Баяни, и где впала в Балыной Псел на Баянском городищи, меж Пела и Баяни. А то, Государь, Баянская гарадища исканавечная, ат Муравская сакмы верст з десять. А как, Государь, по твоему государеву указу бываем мы, холопи тваи, на твоей государеве службе в станицах, и на вестех, и в том, Государь, дальнем праезде наша братья, мы, халопи тваи, погибаем многия и в палане живот свой мучим безвыходно; а к таму, Государь, Баянскому горадищу прихадили с рус[кой] стараны реки Пела меж балыних лесов паля паш[ен]ные, и нам, Государь, холопем тваим, детишкам боярским, поместные земли будут ва многих в крепких местех. А нам, Государь, холопем тваим, козаком и стрельцом, в том твоем государеве новам городе мочна быть, приходили к таму Боянскому горадищу посадцкия поля пашенные в крепких местех меж рек, и с таво, Государь, Баянскава горада над крымсками и ногайскоми и всякоми ваинскими людми поиски многия чинить мочно ...» (2). На отписке П.Д. Пожарского оставлена помета: «146 июля в 17 де[нь] Государь указал: послать то городище осмотрети и на чертеж начертить» (3).

О том, с какой тщательностью и радением выбиралось место для нового города, лучше всего говорит сама государева грамота к белгородскому воеводе, посланная 31 июля 1638 года: «... в Белгород стольнику нашему и воеводе князю Петру Дмитреевичю Пожарскому июля в 7 де[нь] писал еси к нам и прислал челобитную курчан и белогородцов, детей боярских, и казаков, и стрельцов, и всяких служилых людей. А в челобитной их написано, что меж Курска и Белагорода на половинах - от Курска шестьдесят верст, от Белагорода шестьдесят же верст, меж Пела и устьи речки Бояни Боянское городище. А то Боннское городище от Муравской сакмы верст з десять. И как они по нашему указу бывают в посылках, в проезжих станицах, и на вестях из Белагорода в Курску, и из Курска в Белгороде живут на вестях и с вестми ездят Муравским шляхом. И их на Муравском шляху в проездах татаровя ем лют в полон, а которые утеклецы, и те бегают к Боянскому городищу к лесам и укрываючись татар теми лесами в Белгород и Куреск с вестми приезжают. И нам бы их пожаловать, велеть на том Обоянском городище устроити жилой город и служилых людей, их, детей боярских, и стрельцов, и казаков, и пушкарей, и затинщиков землею, пашнями и сенными по[ко]сы и всякими угодьи устроить. ... и как к тебе ся наша грамота придет, и ты б на Обоянское городище послал кого пригоже, да с ним послал Афонасья Мезенцова, а велел им то Обоянское городище досмотрети и описать и на чертеж начертить: сколько тово Обоянсково городища по мере в длину и поперег, и кольких сажень то Обоянское городища в вышину, и речка Обоянка около городища на кольких саженех обошла, и в кольких саженех та речка от городовые осыпи, и далеко ль от тово городища река Псел, и в колько сажень поперег те речки, и какова в них вода, и ржавцы и топи у тех рек есть ли, и на кольких саженях, в которых местех и далеко ль от городища которые ржавцы и топкия места; и кто имены детей боярских курчан и иных каких служилых людей около Боянсково городища землями устроены, и по скольку чети за кем в дачах и сенных покосов и всяких угодей. И только на том городище устроить город жилой, и каким образцом на том городище лутче поставить город иль острог стоячей, и что на городовое или на острожное дело в стены, и в ворота, и в башни, и на всякие городовые крепости, и на тайник какова лесу надобно, и далеко ль тот лес на всякое городовое и на дворовое строенье имати, или по тому городищу лутче и прочнее учинить земляной вал, и ворота и башни меж стен учинить деревяные, и кольким у города быть воротам и башням глухим, и сколько мочно в городе и у города в слободах устроить служилых людей на житье, и что каким людем под дворы и под огороды мест дати, и сколько по их смете мочно устроити служилых людей конных и пеших землями и всякими угодьи, и далеко ль та земля от города, и за какими крепостми у городцких людей пашня будет, и в приход больших воинских людей городцким и уездным людем за теми крепостми уберечиси мочно ль, и как на том городище устроить город, и Курскому и Белогородцкому уезду от тово городища для береженья от воинских людей помочь и защита будет ли? Да о том о всем к нам отписал и роспись и чертеж прислал с кем пригоже ...» (4).

Конечно же, все эти сведения требовались государю и думе для того, чтобы знать, сколько служилых людей можно было бы разместить на землях, прилегающие к вновь построенному городу и тот час же заселить все эти земли.

Как верно в связи с этим отмечал историк И.Н. Миклашевский: «... вопрос о постройке новых городов решался на боярской думе. Кажется, дело происходило, по крайней мере, в важных случаях, таким образом. Когда, путём совещаний присланных центральным правительством на окраину лиц или местных воевод со сторожами и станичниками, выяснялась мысль о необходимости устроить новый город, обсуждения ее переносилось в Москву - в боярскую думу. Вслед за тем на место предполагаемого города высылались свежующие люди, дозорщики, которые должны были «того места смотрити и чертите»... - Доклад, составленный на основании сведений, собранных дозорщиками, вносился затем на обсуждение боярской думе, в которой составлялась финансовая смета предположенных сооружений и наконец, после утверждения последней назначался один или два воеводы, которые во главе большей, или меньшей величины отряда, должны были ехать строить новый город» (5).

Так случилось и с Обоянью.

Сейчас трудно установить те обстоятельства, которые помешали выполнить указ царя Михаила Федоровича об осмотре и нанесении на чертеж Обоянского городища в 1638 году, но достоверно известно, что Афанасий Мезенцев, и ни кто иной, на Обоянское городище не ездил и острог на этом месте построен не был. В результате, Муравский шлях оказался неперекрытым для ногайских и татарских орд, и это было серьезной ошибкой, стоявшей жизни тысячам русских людей. В начале сороковых годов XVII века набеги крымских орд возобновились.

Лишь спустя 9 лет, уже в царствование царя Алексея Михайловича, Московское правительство вновь вернулось к рассмотрению этого вопроса. 2 июня 1647 года для осмотра, описи и нанесения на чертёж «угожих мест» для постройки городов близ Муравского шляха, на Обоянском городище и других городищах «к Карпову и к Белгороду (от Обояни) и в донецких вершинах» из Москвы были посланы стольник Иван Васильевич Бутурлин и подьячий Влас Андриянов: «Лета 7155 июня в 2 де[нь] Государь Царь и Великий князь Алексей Михайлович Всеа Русии велел Ивану Васильевичу Бутурлину да подьячему Власу Онреянову ехати на поля от крымские стороны на реку на Псел на Обоянское городище. Для того указал государь ему, Ивану, да подьячему Власу, то Обоянское городище, и в ыных местех: от Карпова Сторожевья, и от Болхового, и от Белагорода, и от Корочи, и от Яблонова, и от Царева-Алексеева города, и от Усерда, и от Алыпанского, и х Каратаяку там же городищ досмотрити и описати и на чертеже начертити, в которых местех, на тех на всех городищах, пристойно быти жилым городом для береженья от приходу крымских и нагайских людей ...» (6).

На выполнение царского указа ушло три месяца. И вот 7 сентября 1647 года Иваном Бутурлиным в Разрядный приказ была подана «роспись городищам, что ездил Иван Бутурлин да подьячей Влас Онреянов» (7) досматривать, в котором содержится подробное описание Обоянского городища и его окрестностей, лежащих вверх и вниз по течению реки Пела, а так же описание других городищ.

Но судя по всему, целесообразность заселения этих мест была ясна царю и думе до получения результатов экспедиции Ивана Бутурлина. Так в 1647-49 годах по многим городам (например, в Гремячий, Епифань и Ефремов) были разосланы грамоты с вызовом охочих людей на вечное жилье на местах по Муравскому шляху (8). Этот вывод следует и из текста челобитной царю от карповских служилых людей (курских и орловских сведенцев). Они жалуются царю на то, что поселившись по его указу на вечное житье в 1647 году в Карпове, при воеводе Игнатии Вердеревском, в ведении которого, по-видимому, находилось Обоянское городище и территории, расположенные выше и ниже по течению реки Псел, получили они разрешение селиться по реке Псел ниже и выше Обоянского городища. А уже в 1649 году начали их насильно переселять с их заимок и деревень в слободы под новый город Обоянь (9).

26 февраля 1649 года царь Алексей Михайлович посылает воеводе в Карпове стольнику Автомону Ивановичу Еропкину указ об устройстве жилого острога на Обоянском городище: «... велено на Обоянском городище поставити острог и детей боярских курчан и орлян около острогу поселити ...» (10). Строительство острога царь поручал карповцу Андрею Покушелову (Покушалову), достаточно опытному организатору, известному тем, что он в 1646 г. в качестве выборного атамана вольных людей северских городов привел в Воронеж тысячу добровольцев, вызвавшихся идти служить на Дониз Курска, Рыльска, Севска и Путивля (11).

Не позднее июля 1648 года А. Покушелов возвратился с Дона, после неудачно закончившегося похода, и с этого времени служил на Карповом Сторожевье, вероятно рассчитывая получить место стрелецкого и казачьего головы (12).

Видимо царь Алексей Михайлович помнил и ценил организаторские способности Андрея Покушелова, которые тот проявил еще в первый год его царствования в ходе похода с воеводой Жданом Кондыревым и азовскими казаками, коль вспомнил его и поручил строить новый город на южных границах Московского государства.

Но неожиданно царь меняет свое решение, вероятно, именно в это время до царя доходят сведения, о том, что бывший атаман Андрей Покушелов арестован и находится в Белгородской тюрьме, где идет дознание с целью выяснить насколько он был замешан в волнениях, направленных против местных властей, которые прокатились в то время по дальним окраинам Московского государства (отголоски июньского 1648 года «соляного бунта»).

В действительности, в конце 1648 года у Андрея Покушелова случилась ссора со стрелецким и казачьим головой Карповского Сторожевья Яковом Свистуновым. Он прилюдно обвинил последнего в том, что, тот является головой «не по царскому, а по воровскому указу...» и, что «... отпустил де его в головы вор Борисов человек Морозова Мосейка Рылеев, а взял за то 15 рублей денег....» (13).

Карповский стрелецкий и казачий голова после этой ссоры затаил зло на Андрея Покушелова и, видимо в отместку, через своего подручного, сына боярского Ивана Хлыновского, послал «извет» Белгородскому воеводе. В доносе сообщалось, что Андрей Покушелов, в беседе на утверждение, что в Московском государстве невозможно без «больших людей», заявлял что «на Дону и без бояр живут, а в Литве де черкесы панов больших побили, повывели их...». Кроме этого в доносе его обвиняли и в других преступлениях, в частности, в том, что собирался будто бы он «срубить саблею» курского воеводу Федора Лодыженского, который в ту пору должен был в Хотмышске «досматривать хлеба, как саранча поела» (14). По «извету» схватили и доносчика и Андрея Покушелова с товарищами...

Разумеется, что после подобных событий о воеводстве можно было забыть раз и навсегда. А. Покушелов с «зачинщиками бунта» с 16 декабря 1648 г. до 11 мая 1651 г. находился под следствием в Белгородской тюрьме. По завершению следствия, которое вел боярин Илья Милославский, А. Покушелов и доносчик И. Хлыновский были по царскому указу в наказанье за «воровство биты кнутом на козле» и посланы служить на вечное житье в Карпов (15).

О дальнейшей судьбе несостоявшегося обоянского воеводы мы имеем отрывочные сведения: в отписке Яблоновского воеводы Федора Бутурлина о черкасских и ногайских вестях за 1654 год сообщалось, что «...по государеву указу и по отписке боярина и воеводы Василия Борисовича Шереметева, посылал он карповца Андрюшку Покушелова с товарыщи в черкасские городы для проведывания вестей...» (16), а также у А.А. Танкова упоминается, что «на пасеке, принадлежавшей в Карповском уезде детям боярским Андрею Покушелову и Гавриилу Пузанову, было 84 улья...».

В результате всех этих жизненных коллизий 5 июля 1649 года издается новый указ, в котором задача по возведению жилого острога на Обоянском городище возлагает на более опытного, хорошо знавшего городовое строительство, и главное более надежного, воеводу Ивана Никитича Колтовского (17).

Теперь приступим к рассмотрению самого спорного момента в истории города Обояни - к дате его основания. Во многих работах, посвященных Обояни, и прежде всего в книге А.А. Танкова «Историческая летопись курского дворянства» указано, что острог на Обоянском городище был возведен 16 августа 1639 года: «В 1639 году воевода Иван Колтовский 1 августа прибыл на Обоянское городище с 600 человек детей боярских, которые должны были поселиться здесь и 16-го августа известил Государя о том, что «на Спасов день на Обоянском городище молебен пели и воду освятя, Обоянское городище святою водою окропили и меж речки Обояни и крутого боярака обложили два города, трое вороты, 6 глухихъ башен» (18).

Эту дату в настоящее время и принято считать днем основания города Обояни.

Изучив архивные материалы, мы пришли к выводу, что при подготовке книги к изданию, скорее всего, была пропущена досадная опечатка. Авторы же всех последующих публикаций, посвященных основанию Обояни не удосуживаясь просмотреть архивные материалы и полагаясь на авторитет А.А. Танкова, тиражировали эту ошибку. В цитируемой А.А. Танковым челобитной первого обоянского воеводы Ивана Никитича Колтовского (19) четко указана дата - 16 августа 1649 года. В виду особой важности этого документа в истории города Обояни позволим себе полностью процитировать этот фрагмент: «Государю Царю и Великому Князю Алексею Михайловичу Всеа Русии, холоп твой, Ивашко Колтовской, челом бьет. В прошлом, Государь, во 157-ом году, июля в 5 де[нь], по твоему Государеву Цареву и Великого князя Алексея Михайловича Всеа Русии указу послан я, холоп твой, на твою государеву службу на Обоянское городище. А велено, Государь, мне, холопу твоему, на реке на Пеле, против Бакаева шляху, на Обоянском городище, поставить жилой город со всеми крепостьми. А для городового строенья и на вечное житье, по твоему государеву указу, велено быть со мною курским и орловским сведенцом - детем боярским четырестом человеком, да для городового ж строенья из розных городов двести человек стрельцов. Да в Обоянском же, Государь, городе велено мне, холопу твоему, устроить соборная церковь, да дворами в городе стрельцов, и пушкарей, и воротников, а детей боярских осадными дворами, которым служить по Обоянскому городу. И по твоему Государеву Цареву и Великого Князя Алексея Михайловича Всеа Русии указу пришол я, холоп твой, на твою государеву службу на Обоянское городище с ратными людми, з детьми боярскими и з стрельцами, во 157-ом же году августа в 1 де[нь] и Обоянскоя городища измерил трехаршиною саженью и августа ж, Государь, в 16-м числе, на Спасов день, на Обоянском городище молебен пели и воду осветя и Обоянское городища святою водою окропили и между речки Обоянки и крутого боярака обложили два города, трои ворота, адиннацать глухих башен, и о том Государь я, холоп твой, писал к тебе, Государю Царю и Великому князю Алексею Михайловичи) Всеа Русии того ж числа ...» (20).

Таким образом, днем основания города Обояни будет более правильно считать 16 августа (по старому стилю) или 29 августа (по новому стилю) 1649 года. В 1649 году строители успели возвести городские стены Большого и Малого города, с проезжими и глухими башнями, мосты через ров, заложить соборную церковь. Однако в 1649 году строительство города еще не было закончено, это видно из царского указа от 25 декабря 1649 года обоянскому воеводе Ивану Никитичу Колтовскому о необходимости завершить строительство города к весне, к приходу воинских людей (21). За зиму обоянцам предстояло возвести на дубовых городских стенах обламы (22), устроить тайник и колодцы, закончить строительство и освятить соборную церковь во имя Рождества Пресвятой Богородицы с пределами во имя святого великомученика Дмитрия Солунского и святителя Николая Чудотворца, архиепископа Мир Ликийских.

О том, что строительство города было завершено именно в 1650 году свидетельствует и более поздняя по времени справка 1681 года, подготовленная по запросу Приказа Большого Дворца. В справке, подготовленной писцом Михаилом Андреевичем Масловым и подьячим Федором Оловянниковым, указано: «... Город Обоянь построен во 158 (1650) году у реки Пела да у реки Обояни с русскую сторону ...» (23). И действительно так - строительство города было завершено в 1650 году. О том, что город Обоянь был построен в 1650 году, а не 1639, упоминает в своей книге, спустя более чем сто лет, и курский прокурор С.И. Ларионов (24).

3 сентября 1650 года на воеводство в Обояни на место Ивана Никитича Колтовского был назначен Осип Степанович Арсеньев, а Ивану Колтовскому велено было ехать в Москву (25), где он, позднее, был пожалован за строительство города Обояни придачей к его прежнему поместному окладу в 700 четей еще 200 четей земли и к прежнему денежному окладу в 45 рублей, еще 40 рублей (26).

С тех пор минуло три с половиной века. Выдерживать долгие осады Обоянскому острогу так ни разу и не пришлось, - со временем деревянная крепость обветшала и была разобрана. Нет уже некогда большого города Карпова и города Богатого - соседей Обояни, а Обоянь есть, и стоять будет памятником в веках подвигу наших предков. В этом, 2011, году городу Обояни исполнится 362 года, с чем мы ее и хотели бы поздравить.

 

Примечания:

1. Справка: городище - остатки древнего населенного пункта, имевшего укрепления. Остатки неукрепленного населенного пункта именуются селищем.

2. РГАДА, Разрядный приказ, Ф. 210, столбцы Московского стола, Оп. 9, № 127, л. 429.

3. РГАДА, Разрядный приказ, Ф. 210, столбцы Московского стола, Оп. 9, № 127, л. 427об.

4. РГАДА, Разрядный приказ, Ф. 210, столбцы Московского стола, Оп. 9, № 127, л. 411-417.

5. Миклашевский И.Н. К истории хозяйственного быта Московского государства и сельское хозяйство южной окраины XVII века. Ч. 1. - М.: тип. Д.И. Иноземцева, 1894. - С. 23.

6. РГАДА, Разрядный приказ, Ф. 210, столбцы Белгородского стола, Оп. 12, ч. 1, № 224, л. 264-274.
Курский край. № 5 (133) | 21

7. РГАДА, Разрядный приказ, Ф. 210, столбцы Белгородского стола, Оп. 12, ч. 1, № 224, л. 247-264.

8. РГАДА, Разрядный приказ, Ф. 210, столбцы Белгородского стола, Оп. 12, ч. 1, № 224, л. 153-154, 149-150, 155-156.

9. РГАДА, Разрядный приказ, Ф. 210, столбцы Белгородского стола, Оп. 12, ч. 1, № 290, л. 69-70.

10. РГАДА, Разрядный приказ, Ф. 210, столбцы Белгородского стола, Оп. 12, ч. 1, № 78, л. 74.

11. Ракитин А.С. Донская служба комаричан 1646 года. http://www.sevsk32.ru/bylinspast/8/58/

12. Куц О.Ю. Биографические сведения о донских атаманах, войсковых есаулах и войсковых дьяках второй трети XVII в. (1637-1667 гг.). Очерки феодальной России. Вып. 8. - 2004. - С. 122-164.

13. Акты Московского государства, Том II, Разрядный приказ. Московский стол, 1635-1659. - СПб., 1894. - С. 274.

14. Акты Московского государства, Том II, Разрядный приказ. Московский стол, 1635-1659. - СПб., 1894. - С. 274.

15. РГАДА, Разрядный приказ, Ф. 210, Столбцы Белгородского стола, Оп. 12, ч. 1, № 313, л. 301.

16. Акты Московского государства, Том II, Разрядный приказ. Московский стол, 1635-1659. - СПб., 1894. - С. 365.

17. РГАДА, Разрядный приказ, Ф. 210, столбцы Белгородского стола, Оп. 12, ч. 1, № 293, л. 84.

18. Танков А.А. Историческая летопись курского дворянства. - М.: Из. курск. дворянства, тип. «Печатник», 1913. - С. 318.

19. РГАДА, Разрядный приказ, Ф. 210, столбцы Белгородского стола, Оп. 12, ч. 1, № 293, л. 81-86.

20. РГАДА, Разрядный приказ, Ф. 210, столбцы Белгородского стола, Оп. 12, ч. 1, № 293, л. 84.

21. РГАДА, Разрядный приказ, Ф. 210, столбцы Белгородского стола, Оп. 12, ч. 1, № 290, л. 409.

22. Справка: Облам - нависающая в сторону противника площадка на деревянной крепостной стене или башне, имеющая в полу боевую щель для действий против осаждающих «подошвенного боя» в непосредственной близости к укреплению, которые из-за этого недоступны обстрелу из бойниц.

23. РГАДА, Разрядный приказ, Ф. 210, столбцы Белгородского стола, Оп. 12, ч. 2, № 1020, л. 364.

24. Ларионов С.И. Описание Курского наместничества из древних и новых разных о нем известиях вкратце собранное Сергеем Ларионовым того наместничества Верхней Расправы прокурором. - М., 1786. - С. 101.

25. РГАДА, Разрядный приказ, Ф. 210, столбцы Белгородского стола, Оп. 12, ч. 1, № 328, л. 9.

26. РГАДА, Разрядный приказ, Ф. 210, столбцы Белгородского стола, Оп. 12, ч. 1, № 386, л. 1025-1032 и РГАДА, Разрядный приказ, Ф. 210, столбцы Белгородского стола, Оп. 12, ч. 1, № 352, л. 27, 59, 73-93.


Публикуется по изданию:

Научно-исторический журнал «Курский край» № 5 (133), Издание Курского областного краеведческого общества, Курск, 2011 г.

И.П. Бабин, М.М. Озеров, В.М. Сляднев

«Об основании города Обояни»

Тэги: Обоянь

Комментарии

Эту публикацию ещё не комментировалиНаписать комментарий
Имя:
Ваш комментарий:
Докажите, что Вы не робот:
Обновить код
Captcha